Все политические институты рушились на глазах, как впрочем, и государство. В Беловежской пуще тройка как-бы лидеров России, Украины и Белоруссии – Ельцин, Кравчук и Шушкевич – в каком-то пьяном угаре состряпали документ о прекращении существования СССР.
Здравствующий в то время Президент страны Михаил Горбачёв участия в этом «шабаше» не принял, но и препятствовать ему не стал. Первому «тройка» доложила о прекращении жизни СССР Президенту США, а уж потом Горбачёву. Докладывал, им обоим, Борис Ельцин, как наиболее «весомый» и пьяный. Кому больше он доставил радости - трудно сказать, но уж точно не своим народам.
Я в этот тяжёлый период истории был Председателем Севастопольского Горсовета и его исполкома. На этот пост избран был ещё при Советском Союзе, из «красных директоров», т.е. воспитан советской системой, в духе верности Родине и беззаветному служению советскому народу, быть достойным защитником идеалов социализма и верить принципам интернационализма.
Был военнослужащим – полковник морской авиации ВС СССР. Звание присвоено мне Министром обороны СССР.
Кстати, в этом звании я нахожусь по нынешнее время, несмотря на различные высокие должности, занимаемые на своём жизненном пути. Так решил для себя, и надеюсь, это было моё правильное решение. Присягу принял единожды и сразу всем народам великого Советского Союза. Где бы ни трудился после этого, в какой стране не жил, никому не изменял и не предавал, ведь присягал всем живущим в СССР.
И не моя вина, что из СССР образовалось так много ныне самостоятельных стран. Я как любил Россию, Украину, Белоруссию и людей, живущих в них, так и сейчас верен этому принципу. Верю и надеюсь, что вот эти три страны и их народы будут жить в едином экономическом, дружеском и политически союзном пространстве.
Это уже общепринятые догмы, что девяностые годы, особенно начальные, прошлого века, были самыми «лихими» и тяжёлыми во всех отношениях. Устои и идеалы жизни рушились на глазах у людей. СССР, как дом родной, кормилец и поилец, уходил в неизвестность, а перед людьми, живущими в нём, внезапно встали серьёзные проблемы – как жить дальше, с кем дружить, кому поклоняться и пр.
Особенно остро обострились проблемы в городе русской славы – Севастополе. Промышленность региона была ориентирована на оборону и замыкалась на органы управления, находящиеся в Москве. А это такие предприятия, как Морской завод, заводы «Муссон», «Парус», «Маяк», «Эра», Авиационно-ремонтный завод («Вертолётка»), предприятия рыбной отрасли – «Атлантика», «Югрыбхолодфлот», все объекты, замыкающиеся на Главк «Азчеррыба», и многие другие.
Но главным субъектом, базирующемся в городе и являющемся его главной базой был Черноморский флот, основатель основы города Севастополь. Он замыкался по командной линии на Министерство обороны СССР. Органы же городского хозяйства были замкнуты на органы управления Украины и находились в Киеве. В партийном отношении Горком компартии, а это была единственная руководящая и направляющая политическая сила общества, подчинялся по иерархической лестнице через Крымский обком партии на ЦК компартии Украины. Органы правопорядка (милиция, КГБ, прокуратура и пр.) были замкнуты кто напрямую, кто и через Крым на Украину.
Город Севастополь, как административная единица, был в составе Украины и имел статус города республиканского (Украина) значения.
Вот такой «коктейль» хозяйственно-политического управления мы и имели на момент распада СССР. Т.е. в один момент город, его промышленность и даже Черноморский флот оказались брошенными и практически никому не нужными. Вчера ещё мощные и нужные предприятия оказались абсолютно невостребованными. Вся процветающая рыбная отрасль, являвшаяся огромным наполнителем городского бюджета, стала разваливаться на глазах. Суда «приватизировались» наиболее шустрыми, предприимчивыми дельцами или продавались на металлолом.
Даже сельскохозяйственные совхозы и колхозы распадались под воздействием обстоятельств и с помощью людей, так жаждущих стать «помещиками». Единственное, что мне удалось сделать по расширению границ Севастополя – это провести необходимые мероприятия и присоединить Терновский сельсовет и колхоз «Память Ленина» в состав города.
Это было обоюдное решение Крымской республики и города Севастополя, а также желание жителей сёл Терновка и Родное. А вот присоединить Форосский поселковый совет не получилось, хотя желание людей было, референдум провели, но вот уговорить крымчан о передаче его в состав Севастополя я не успел.
Большая проблема стала перед Черноморским флотом. Где ему и с кем быть. Все эти попытки управления флотом двумя государствами: Россией и Украиной, успеха не имели. Да и руководить воинским объединением, на мой взгляд, просто невозможно.
На флоте начались брожения. Кто-то хотел служить России, а были и те, кто считал Родиной своей Украину и хотел служить ей. В этой неразберихе наиболее предприимчивые военные стали заниматься реализацией, как-бы, ненужного имущества. Дошло до того, что даже стратегический объект – строящийся закрытый командный пункт флота в Алсу попытались продать нуворишам. Я отменил сделку. В результате обстреляли мою квартиру. Хорошо, что никого не задела пуля, но упала она у ног моей жены, потеряв убойную силу. Продавались корабли и подводные лодки. Собственно весь подводный флот ЧФ ушёл в небытие. Заваривали все люки и буксировали на металлолом в Турцию. И когда некоторые военные того периода управления «кричат», что они не продали флот, у меня возникает много вопросов.
Да, основной костяк флота и командование во главе с Игорем Касатоновым смогли сохранить базовый костяк ЧФ, не дав разграбления его и передачу, сохранив верность России, создавшей в своё время этот флот. Но не всё было так гладко, как можно представить сейчас. Командующий флотом Касатонов И. В. пробыл на этой должности около года и его сменил Герой Советского Союза адмирал Эдуард Балтин, назначенный уже Президентами двух государств: России и Украины. Должен отметить, что командовал он ЧФ достойно, при всех трудностях и разных провокационных моментах.
Должен отметить, что трудности бытия и размытость политических решений создавали много неприятностей не только севастопольцам, но и мне, как руководителю города.
Жизнь удавалось поддерживать пусть и не на шикарном уровне, но и не допустить сваливания в пропасть. Удалось создать и принять программу стабилизации экономики, решить сложнейшую водную проблему, ибо три года была страшная засуха, помогать сохранению ЧФ, и это притом, что уже были созданы военно-морские силы Украины и пр. Главное, что не произошло серьёзных военных конфликтов, и была обеспечена безопасность жизни людей.
Должен отметить, что достичь мирного существования в тот период было неимоверно трудно. Слишком разные интересы и желания были у лидеров, да и у граждан.
Скажем, даже супруги, порой, не находили общего языка: какую сторону во всех политических дебатах поддерживать. Один стоял за Россию, другой – за Украину. На моих глазах и в моём присутствии супруги, что называется, вцеплялись друг в друга, и развести их стоило большого труда. В Севастополь ехали толпами агитаторы как из России, так и с Украины, и с прямо противоположными целями. Лавировать между ними было достаточно трудно.
Митинги в 15-20 тысяч участников стали обыденным делом. Никто их не запрещал, и речи на них звучали далеко не мирные и оптимистические. Я принимал участие в митингах, выступал на них и старался разъяснять ситуацию и призывал соблюдать мир и спокойствие.
Любой из митингов мог закончиться чем угодно, т.е. предсказать исход вряд ли кто мог. Но моё спокойствие и умение разговаривать с огромной массой людей позволяли заканчиваться всем эмоциональным сборам на мирной, позитивной ноте.
Должен отметить, что основная часть населения Севастополя желала быть в России, но хоть и меньшая, но достаточно агрессивная, желала быть на Украине.
Учитывая, что руководство тогдашней Российской Федерации заняло чёткую позицию: где и кому быть, а Севастополь был «приписан» к Украине, то обстановка и ситуация в городе была крайне нервной и напряжённой. А главное, на глазах разваливались политические и идеологические институты и устои.
Экономика и городское хозяйство становились никому как-бы и ненужными. Мне приходилось прикладывать неимоверные усилия для сохранения жизнедеятельности всего городского хозяйства. Наполнение бюджета практически было на нулевом уровне. Засуха и отсутствие должного и необходимого текущего обеспечения водой, газом, электроэнергией ставило город на грань катастрофы.
Форосские события, в которые мы оказались втянуты, стабильности в жизни и экономике не добавили. Переговоры по ЧФ, где и с кем ему быть, касались практически каждой севастопольской семьи. События с комендатурой, с захватом кораблей, объектов инфраструктуры, переприсяганием, также стабильности не добавляли. Разгул преступности и действия преступных группировок, разборки со стрельбой и убийствами тоже вносили свою лепту в создание напряженности. И вот, в такой обстановке я смог сохранить стабильность в городе, не допустить уничтожения памятников, переименований улиц и площадей, личной междоусобицы и конфликтов, связанных с применением оружия.
Должен со всей откровенностью констатировать, что всё плохое и бедственное возможно было спровоцировать, не прилагая особых усилий. Скажем, приезд или направление к нам «поездов дружбы» с Западной Украины во главе с народным депутатом Украины Степаном Хмарой и переодетыми в бандеровскую форму боевиками, а их было три полноценных эшелона, могли стать началом не просто столкновений, но и началом вооружённого конфликта.
Не желая связываться с ними, крымское руководство того времени во главе с Николаем Багровым пропустило эшелоны через весь Крым, вместо остановки их на границе с Крымом, и они преспокойно достигли севастопольской земли в районе Верхнесадового. Здесь в четыре с небольшим утра поезд и был остановлен по моему приказу.
Начались тяжёлые переговоры. Решение было принято. Эшелоны остались на подъезде к станции Верхнесадовое, а несколько десятков их представителей на автобусах, и потом с Инкермана на катерах доставлены в Севастополь, и им было разрешено провести молебен у храма Михаила Архистратига возле ДОФа под контролем их перемещения и поведения.
К слову, Союз афганцев Севастополя, а это более 800 человек, собрались в здании Горсовета и готовы были вступить в столкновение с боевиками. Возглавлял афганцев их лидер, депутат горсовета подполковник Сергей Крушатин. Они буквально штурмовали меня, чтобы я дал разрешение на начало «боевых действий».
И они бы это сделали достаточно профессионально. Ведь они прошли войну в Афгане, и как драться - учить их было не надо... Чем бы всё это закончилось – не трудно предсказать. Но я этого не допустил, как и желание «западенцев» устроить шабаш у штаба ЧФ. Чем это могло закончиться – тоже не вопрос. Игорь Касатонов к этому готов был, и отпор бы последовал, думаю, серьёзный.
А вот чем, в конце концов, вообще эта эпопея могла закончиться – тоже понятно. А так мы мирно и с позором выпроводили их восвояси, показав при этом нашу твёрдую уверенность защитить свою землю и права. Об этом много было рассказано и показано в СМИ на весь мир. А как-бы взятие и освобождение комендатуры? Уж там вообще ничего не стоило спровоцировать начало боевых действий.
Горжусь, что смог не допустить этого. Я всегда помнил, что мы русские, украинцы, белорусы – дети одного народа и веры, волей судьбы как-бы разделённые, и что это – временно. Вместе мы будем – у меня в этом нет никаких сомнений. Просто нужно время – оно ведь хороший лекарь. Уйдут нынешние агрессивные украинские лидеры, придут более разумные и взвешенные, народы ведь братские – не правда ли? И всё станет на своё место. Быть этим странам и их народам вместе – судьбой предрешено и Богом. А свести их в Союз, думаю, предначертано Владимиру Путину, Президенту России. Я об этом писал ещё в 2012 году и верю, что так оно и будет. Достойный он для этой миссии человек, ведь люди верят в его звезду. Главное, чтобы ему не помешало его окружение, а народ поддержит.
Воспоминания...
